Росстат оценил полный вклад нефтегазового сектора в экономику России. И это не 50%, 40% и даже не 30%. По официальным данным, сектор даёт всего одну шестую ВВП страны. Означает ли это, что тотальная зависимость отечественной экономики от сырьевых отраслей не более чем миф? Статистика отражает не столько усилия, предпринятые государством ради постепенного слезания с «нефтяной иглы», сколько динамику нефтяных котировок, объясняют эксперты. Поэтому озвученные 15,2% не более чем результат падения цен на чёрное золото в 2020 году.
Росстат впервые рассчитал долю нефти и газа в ВВП России. В 2020 году она составила 15,2%. Об этом говорится в докладе замглавы отдела произведённого ВВП Управления национальных счетов Росстата Павла Максимова, опубликованном на сайте ведомства.
Lidia Veles/NEWS.ru
При текущих ценах ВВП России в прошлом году составил почти 107 трлн рублей. Таким образом, добавленная стоимость, за которую ответственен нефтегазовый сектор, достигла 16,3 трлн рублей.
Росстат разделил нефтегазовый сектор на первичный (добыча, нефтесервис, переработка) — на его долю приходится 72% — и вторичный (все каналы транспортировки, включая трубопроводный, оптовая и розничная торговля нефтью и нефтепродуктами), который занимает 28% всего нефтегазового сектора.
Сергей Лантюхов/NEWS.ru
В некоторых случаях долю подсектора со вспомогательной деятельностью приходилось определять косвенным методом. Например, в случае перевозки по железной дороге высчитывать пропорции относительно всей загруженности.
Долю нефтегазового сектора в экономике посчитали, поделив сумму валовой добавленной стоимости сектора и налогов на продукты отрасли на размер ВВП. Основную долю таких налогов составляют экспортные пошлины на нефть, нефтепродукты и газ. При этом валовая добавленная стоимость нефтегазового сектора определялась как разность выпуска соответствующих предприятий и их промежуточного потребления.
Доля нефтегазового сектора в экономике очевидно следует за динамикой среднегодовой цены барреля. Так, в 2017 году при нефти Brent по $54 она составила 16,9%, в 2018 году нефть стоила уже $71,3, а доля выросла до 21,1%, в 2019 году она достигла 19,2% при средней цене на чёрное золото в $63,6. В прошлом году средняя стоимость нефти опустилась до самого низкого уровня с 2003 года — $41,9, соответственно, снизилась и доля нефтегаза в ВВП страны.
Сергей Булкин/NEWS.ru
Общепринятая методология расчёта доли нефтегазовой ренты в ВПП приведена на сайте Всемирного банка и основана на разнице между конечной ценой реализуемого по мировым ценам продукта и средней себестоимостью его производства в конкретной стране. В России попытались шире оценить вклад нефтегазового сектора, включив в расчёты не только доходы от добычи, но и долю в ВВП заводов, занимающихся переработкой, транспортировку по железной дороге и трубопроводам и даже долю в ВВП от деятельности фирм — агентов по оптовой продаже топлива, комментирует шеф-аналитик TeleTrade Пётр Пушкарёв.
Сама по себе методика подсчёта «нефтегазозависимой» части ВВП не вызывает каких-то явных нареканий или вопросов. Однако она во многом отражает не столько попытки слезть с «нефтяной иглы», сколько динамику мировых цен на нефть, считает эксперт. Чем выше стоимость чёрного золота, тем выше доля нефтегаза в ВВП страны. И наоборот.
Здесь имеется как минимум два важных нюанса. Во-первых, чем больше в стране углеводородных денег, тем больший вклад в ВВП способна внести и несырьевая сфера, до которой часть этих нефтегазовых по происхождению средств тоже доходит. С этой поправкой фактический вклад любой сырьевой отрасли в ВВП страны оказывается выше, чем если оценивать только цифры непосредственно по имеющим отношение к нефти и газу видам деятельности. Во-вторых, уже ненефтегазовая часть ВВП в России сильнее подвержена инфляционному раздуванию: итоговая рублёвая масса валового продукта в сельском хозяйстве или в промышленном производстве может быть выше на пять — семь триллионов рублей только за счёт того, что тот же объём товаров стоит теперь дороже в новых ценах. А это даст порядка 5–7% по сути мнимой прибавки к общей величине ВВП России, который находится в знаменателе дроби, из-за этого и процентная доля нефтегазового сектора может получаться меньше.
Пётр Пушкарёв
шеф-аналитик TeleTrade
Правильнее было бы ввести в методику расчёта ВВП так называемый дефлятор, полагает эксперт, то есть уменьшающую поправку на процент инфляции. Только считать при этом не официальные 6,5%, а учитывать реальный (порой двузначный) рост цен на большинство товаров.
Нынешняя статистика не отражает, что несырьевая экономика с каждым годом скорее «схлопывается» в натуральном выражении, а не прибавляет, в то время как сырьевой экспорт продолжает объективно расти. Но, согласно неумолимой официальной статистике, всё происходит будто бы наоборот, — рассуждает Пушкарёв.
С учётом поправок на нашу неучтённую внутреннюю несырьевую инфляцию российские 15,2% «весят» как минимум на четверть больше, чем норвежские 14% (в Норвегии доля нефтегаза в ВВП формально соизмерима с российской, а инфляция заметно ниже). С другой стороны, влияние нефтегазовых поступлений в Россию на активность в других сферах экономики всё же менее существенное, чем в Арабских Эмиратах, где нефть даёт 30% вклада в ВВП, а инфляция ничтожна, или чем в Саудовской Аравии, экономика которой зависит от нефти формально наполовину, а фактически ещё сильнее, объясняет эксперт.
Дубай, Объединенные Арабские ЭмиратыArtur Widak/ZUMAPRESS.com/ Global Look Press
По словам Пушкарёва, нефтегазовые доходы, наполняющие бюджет, способны дать государству в потенциале больше рычагов влияния на структурные перемены в экономике, чтобы на выручаемые сырьевые деньги активнее стимулировать и развивать несырьевые сектора.
Однако на сегодня ни для среднего бизнеса, ни для крупных акул капитала в России не создано особой мотивации распределять инвестиционный капитал шире в ту часть экономики, которая не связана с добычей, переработкой или перепродажей сырья. А ведь для увеличения структурной доли несырьевой экономики такие стимулы за счёт перераспределения сырьевых денег через бюджет в льготы и субсидии очень необходимы, подчёркивает аналитик.
Насколько эффективно Россия будет работать над диверсификацией своей экономики, покажут ближайшие три — пять лет, однако начавшийся новый сырьевой цикл с восходящим ценовым трендом на мировых рынках поможет стране увереннее выйти из рецессии, добавляет экономист, официальный представитель социального проекта Humanity Андрей Лобода.
Тот факт, что нефтегазовая отрасль России на протяжении как минимум 10 лет остаётся ключевым экспортным финансовым ресурсом, вовсе не говорит в пользу того, что Россия «сидит на нефтяной игле».
Разговоры о «нефтегазовой игле» были популярны в 2008 году, во время резкого падения нефтяных цен, тогда инфляция сильно зависела от курса рубля. Вообще, «нефтегазовая игла» — это момент распада СССР, когда американцы опустили цены на нефть. Сегодня всё по-другому, экономика очень устойчива, отношение внешнего долга РФ к ВВП намного ниже, чем у многих стран с более высоким кредитным рейтингом. Иногда лучше зависеть от нефти и газа, чем от туризма, как Греция, Италия и Испания.
Андрей Лобода
экономист, официальный представитель социального проекта Humanity
Есть страны, полностью завязанные на нефтегазовую отрасль, среди них Саудовская Аравия, Кувейт, Катар. По сути, это страны монокультурные, одной отрасли. В России, по словам Лободы, доля нефтегазового сектора в ВВП составляет даже меньше обнародованных 15%.
Потому что $300 млрд — это, по оценкам Всемирного банка, теневой сектор, а нефтянка вся прозрачная, — поясняет эксперт.
Напротив, руководитель отдела макроэкономического анализа ФГ «ФИНАМ» Ольга Беленькая называет цифры, представленные Росстатом, «неожиданно низкими», поскольку связь экономики с нефтегазовым сектором и «интуитивно», и по другим показателям (доля в экспорте, доходах бюджета) оценивается значительно выше.
В 2019 году доля нефтегазового экспорта в России составляла 57%, а нефтегазовых доходов в доходах федерального бюджета почти 40%, в то время как доля нефтегазового сектора в ВВП оказалась менее 20%. Но показатели доли сектора в экспорте и доходах бюджета являются непосредственно наблюдаемыми, их статистика ведётся на регулярной основе. Оценка доли ВДС [валовая добавленная стоимость] сектора в ВВП представлена Росстатом впервые и основана на вновь разработанной и применённой методике.
Ольга Беленькая
руководитель отдела макроэкономического анализа ГК «ФИНАМ»
Уровень зависимости экономики страны от углеводородов не исчерпывается каким-то одним показателем, добавляет эксперт. Так, доля ТЭК в экспорте даёт представление о том, сколько валюты от него поступает в страну, доля нефтегазовых доходов в бюджете определяет зависимость бюджета от конъюнктуры мирового рынка нефти (в последние годы она смягчается применением бюджетного правила).
Сергей Булкин/NEWS.ru
По словам Беленькой, снижение доли нефтегазового сектора во всех показателях в 2020 году отражает временное падение мирового спроса на нефть на фоне коронакризиса и компенсирующих мер по снижению добычи для стабилизации рынка нефти, предпринятые ОПЕК+.
Источник:
news.ru
